Недавно, роясь в своих компьютерных архивах, я нашел нечто. Прочел словно заново. Вспомнил прошлое. И вдруг понял, что этого никто не знает. Этого никто никогда не читал. И я решил поделиться с вами, ибо талантливое должно рано или поздно увидеть свет.
…В те далекие годы (1997-1998) я был одним из сценаристов программы «Куклы». И тогда дружная «кукольная» команда (ныне развалившаяся и разбежавшаяся по разным местам) во главе с хозяином программы Василием Григорьевым готовила новый кукольный мега-шоу-проект. В нем должны были действовать куклы русских и нерусских звезд, исторических деятелей, писателей, персонажей кинофильмов – Пугачева, Киркоров, Кобзон, Шварцнеггер, Ленин, Сталин, Штирлиц, Толстой, Солженицын, Чапаев и многие, многие другие... Думаю, идея программы зародилась под влиянием новогодних «Старых песен о главном». Создателям хотелось сделать примерно того же, но не с участием живых певцов и актеров, а с участием кукол.
Это должна была быть еженедельная получасовая программа, наподобие «Голубого огонька». Либо нечто аналогичное формату политических «Кукол», только более веселое и абстрактное. В общем, вовсю шла работа – искалась форма подачи, писались пробные сценарии, делались куклы... Многие куклы были уже сделаны. Но по каким-то причинам (уже не помню, по каким именно, кажется, финансовым) программа так и не увидела свет.
У меня нет перед создателями программы «Куклы» никаких творческих и финансовых обязательств и, надеюсь, что, копаясь в новейшей истории отечественного телевидения, я не выдаю никакой коммерческой тайны… Я просто хочу опубликовать один из написанных тогда сценариев, чтобы любопытный читатель, прочтя его, смог представить «альтернативный вариант истории» - какой была бы программа, если бы она состоялась…
БАБУШКА: Не говори так. Я очень нервная женщина. Не обзывайся никогда. А то я от огорчения тебе глазки выдавлю.
ПУГАЧЕВА: Как?!
БАБУШКА: Аккуратно, вот так, большими пальцами.
ПУГАЧЕВА: Это папа виноват. Он тебя так называет. А я тебя люблю, в принципе.
БАБУШКА: Потц...
ПУГАЧЕВА: Что?
БАБУШКА: Нет, ничего. Это я так, о жизни задумалась... Так о чем тебе сказку рассказать?
ПУГАЧЕВА: Да ё!.. О чем угодно! Лишь бы крови побольше.
БАБУШКА: Опять мультфильмов насмотрелась. Ну ладно... Жила была одна девочка. Звали ее Красная шапочка. Она носила армейские ботинки.
ПУГАЧЕВА: Класс! И пила пиво из горла.
БАБУШКА: Ты не разговаривай, а закрой глазки...
ПУГАЧЕВА: А то ты мне их выдавишь?
БАБУШКА: Ну, не выдавлю, а так... жвачкой залеплю... Слушай дальше и постарайся уснуть... И вот, значит, мама сказала Красной шапочке...
Изображение расплывается.
2.
Мама и дочка (Красная шапочка) на кухне.
МАМА: Ты, дочка, это... Чем по мужикам шляться, лучше бы отнесла бабушке баул с вениками. Старуха давно уже в бане не мылась: веники у нее кончились.
КРАСНАЯ ШАПОЧКА-ПУГАЧЕВА: Чё-то в лом как-то, ма.
МАМА: Листовки глупые на стенах клеить ей не в лом, а родственнице помочь - в лом.
ПУГАЧЕВА: Ну за листовки хоть деньги платят. За каждую, причем... Ладно, давай свой баул.
МАМА: Только ты это... По центральной улице не ходи. Старайся по переулкам, по подворотням, где потемнее.
ПУГАЧЕВА: Почему это?
МАМА: О тебе же забочусь, дура.
ПУГАЧЕВА: Ого! Тяжеленный какой! Чего у тебя там?
МАМА: Не открывай! Меньше знаешь - крепче спишь. Говорю же - веники.
ПУГАЧЕВА: Знаю я ваши веники! Завязывать пора с этим.
МАМА: Мала еще, мать учить! Иди. И к ужину не опаздывай!
ПУГАЧЕВА: Я там заночую.
Изображение расплывается.
3.
Снова комната с бабушкой, которая укладывает внучку спать.
БАБУШКА: ...И пошла Красная шапочка по улице. Видит, навстречу ей идет серый волк. Серый, потому что в форме рейхсвера. Рейхсвер - это солдатня, простаки, два дня как с окопов. Их провести - как два пальца об асфальт. Другое дело, если б в черной форме был. В черной - это гестапо. Тут по серьезному можно зачалиться... На полную катушку загреметь... Косого с Красной Горки знаешь?
ПУГАЧЕВА: Нет. А что?
БАБУШКА: Вышел только недавно... Ладно... Короче, видит Шапочка - чистый лох.
ПУГАЧЕВА: Люблю, когда ты мне сказки рассказываешь. Все, как по жизни.
4.
КИРКОРОВ в немецкой солдатской форме идет по улице.
ПУГАЧЕВА: Мужчина! Мужчина!
КИРКОРОВ: Вы мне?
Пугачева: Угостите даму сигаретой!
КИРКОРОВ: Я не курю, фройляйн.
ПУГАЧЕВА: Ну тогда помоги чемодан донести... Кавалер, битте-дритте.
КИРКОРОВ: А далеко нести?
ПУГАЧЕВА: До бабки. Она тут недалеко живет. На Гитлерплац, бывшая Ленина.
КИРКОРОВ берет чемодан.
КИРКОРОВ: Знаете, я вам помогу, только...
ПУГАЧЕВА: Чего?
КИРКОРОВ: Меня в увольнение отпустили, но деды велели из города в часть пятьдесят рейхсмарок принести. А то бить будут. У нас есть там один свирепый такой дембель. Курт его зовут. Безногий. Ногу под Сталинградом потерял.
ПУГАЧЕВА: Бедняга. Как же это случилось?
КИРКОРОВ: Под паровоз попал.
ПУГАЧЕВА: А куда поезд шел, на фронт?
КИРКОРОВ: Да поезд вообще стоял на станции. Это Курт очень быстро бежал по шпалам, споткнулся и попал под паровоз... Так вы поможете? Вы уж извините, что я прошу. Я сам не местный. Могу аусвайц показать, если не верите...
ПУГАЧЕВА: Ладно, не суетись под клиентом. Договоримся... Ты вообще какими судьбами-то здесь? Беженец что ли?
КИРКОРОВ: Что есть “беженец”? Вы простите, я не очень хорошо знаю русский язык...
ПУГАЧЕВА: Вот это плохо. Приехал в страну, так изволь выучить язык! Мы здесь таких умных не любим.
КИРКОРОВ: Ну вообще-то, мы сюда как оккупанты приехали. Так что, я думаю, можно сделать скидку.
ПУГАЧЕВА: А нам не нравятся оккупанты! Про партизан слышал?
КИРКОРОВ: Слышал. Извините...
ПУГАЧЕВА: Ладно, не тушуйся. Все нормально. Я не обидчивая.
КИРКОРОВ: Тяжелая у вас сумка. Что там?
ПУГАЧЕВА: Да мать, наверное, опять бабке рацию передает. Из одного места все время нельзя передавать: запеленгуют. Участковый гауляйтер и так на нас косо смотрит.
КИРКОРОВ: Ой, а мне, наверное, нельзя такое нести.
ПУГАЧЕВА: Да чё ты, ладно! Я никому не скажу... Слушай, ты не устал? Давай посидим, я тут кабак один знаю. Не боись, солдатик! Я плачу.
5.
Кабачок “Элефант”. В кабачке разыгрывается знаменитая сцена дистанционной встречи Штирлица с женой. (Штирлиц. Жена – кукла молодой Светличной.)
Пугачева и Киркоров входят. Садятся за столик.
ПУГАЧЕВА: Какая-то музыка сегодня странная... Официант! Пару пива. И пару вобел...
ОФИЦИАНТ: А пареньку?
ПУГАЧЕВА: Фашисту газировки... Почему такая музыка сегодня?
ОФИЦИАНТ: Вон тот господин заказал.
Официант показывает на Штирлица.
Мы видим на заднем плане продолжение сцены из “17 мгновений весны”.
Пугачева попивает пиво.
ПУГАЧЕВА: Значит, трудно вам, оккупантам, живется?
КИРКОРОВ: Нелегко, майн либкнехт.
ПУГАЧЕВ: А то, хочешь, я тебя к нашим устрою? Работа непыльная, будешь писарем в партизанском штабе. Или бинты стирать.
КИРКОРОВ: Нет, спасибо. Это не в моих принципах. Я учился в фашистском университете и весь пропитался нацистской идеологией, хотя совсем ее не разделяю. Но с детства мне очень не везло. И меня всегда занимал вопрос - почему одни люди живут богато, а другие нуждаются? Я одалживал деньги у одной пожилой женщины. Но она всегда давала только под проценты. Поэтому я никак не мог вырваться из нищеты и все время думал: ну что, вот живет же такая тварь и радуется. А я, сверхчеловек, член НСДАП с 1933 года - остро нуждаюсь. А если я возьму топор и зарублю ее, на-хрен? Может ли человек сделать одно-единственное небольшое преступление, а потом всю жизнь совершать только добрые дела? Смоет ли он тем самым свой грех? Есть ли бог, или все дозволено?.. Эй, ты спишь что ли?
Во время этого длинного монолога камера постепенно наезжает на Киркорова. Пугачева уходит из кадра. И только на последней реплике, меняется план, и мы видим, что Пугачевина голова упала на стол и спит.
ПУГАЧЕВА: А?.. Да... Притомилась что-то. И ты еще погнал пургу какую-то, философию. Это чисто ваши немецкие штучки... Людвиг Фейербах... Русскому такое в голову не придет. Мы народ простой, привыкли поезда подрывать. Больше ничего у нас получается. Что умеем, того не отнять. Признайся, Ницше читал?
КИРКОРОВ: В оригинале.
ПУГАЧЕВА: Ну вот результат - я пиво пью, а ты рейхсмарки по улицам стреляешь, зольдат удачи... Официант! Посчитайте.
Сцена встречи Штирлица с женой заканчивается. Жена уходит. Штирлиц идет к Пугачевой.
ПУГАЧЕВА (КИРКОРОВУ): Наш человек. Ладно... Ты допил? Пошли к бабке. Зарабатывать тебе марки.
6.
У дома бабушки.
ПУГАЧЕВА: Ну вот, пришли... Тут она и живет. Вот тебе деньги.
КИРКОРОВ: А-а...
ПУГАЧЕВА: Хватит, тут нести-то два шага...
КИРКОРОВ: Но...
ПУГАЧЕВА: Не нокай. Не запряг. Поимей совесть! И так уже на шею сели.
КИРКОРОВ: Я на фронте раненый.
ПУГАЧЕВА: Ну, ладно. (дает еще одну монетку) На кофе не приглашаю: кофе плохой, эрзац-кофе, дрянь.
КИРКОРОВ: Премного благодарен.
ПУГАЧЕВА: Слушай... Если что... Ты меня не видел, я тебя не знаю. А спросят, откуда на чемодане твои отпечатки остались, скажешь, мол, помогал одной бабе через дорогу перенести. Кто, что - того не ведаю, темно было. Знаешь русскую пословицу, “чем меньше расскажешь - тем меньше дадут, ничего не расскажешь - ничего не дадут”? Ну, давай!
КИРКОРОВ: Ауфидерзейн.
7.
Снова комната бабушки, которая укладывает внучку.
БАБУШКА: Попрощались, значит, они, и вошла Красная шапочка в подъезд... Ох, слава богу, кажется, уснула...
Внучка спит. Бабушка укрывает ее одеялом и идет в коридор. Там стоит баул, который несла Красная Шапочка. Бабушка раскрывает его и достает два веника. Кладет их на комод. Потом достает из баула рацию.
Бабка стучит морзянку. Камера отъезжает. Музыка “Я прошу хоть ненадолго, боль моя ты покинь меня...”
